Подруга

Поэтесса Софья Яковлевна Парнок. Умна, иронична, капризна. Внешность оригинальна и выразительна. Большие серые глаза, бледное лицо, высокий выпуклый лоб, светлые, с рыжим отливом, волосы, грустный взгляд, свидетельствующий о затаенной печали, а может быть, надрыве. На облике Парнок сказался, вероятно, особый склад ее натуры и судьбы, что придавало ее манерам драматический, терпкий привкус. Позади - моментально распавшийся брак, ибо от природы Парнок была наделена сафическими склонностями. Не собранные в книгу стихи - строгие, созерцательные: о природе, об одиночестве, о душе. Парнок очаровала Марину Цветаеву с первой же встречи. Отчасти влекло преимущество возраста (Парнок была старше Цветаевой на семь лет); лишившись матери, Цветаева тянулась к женщинам старше себя. Лидия Александровна Тамбурер, Аделаида Казимировна Герцык - это были любимые собеседницы, внимательные, снисходительные, понимающие друзья. Здесь же разница в возрасте была незначительна, но было ощущение странности, двусмысленности отношений, которое и пугало и влекло одновременно. Образ старшей подруги мифологизировался. В цветаевских стихах она - непостижима и таинственна, это - «грустная трагическая леди», которую «никто не спас», она «язвительна и жгуча», несет в себе «вдохновенные соблазны» и «темный рок». С первой встречи лирическая героиня Цветаевой знает, что разлука неминуема: «...вам, мой демон крутолобый, Скажу прости». В последующих пяти стихотворениях развертывается остропсихологичный «роман в стихах», любовь двух женщин; инициатива, понятно, исходит от старшей. Героиня Цветаевой охвачена неоднозначными переживаниями: недоумением и взволнованностью («Под лаской плюшевого пледа...»), затем - моменты успокоения, просветления:
«Какое-то большое чувство
Сегодня таяло в душе»
(«Сегодня таяло, сегодня...»).
Она рисует облик подруги при свете луны; еле-еле различимы «впадины огромных глаз»; «бешеных волос металл темно-рыжий»; и - что весьма важно: «очерк лица» подруги становится «очень страшен» («Уж часы - который час?..»).
Сафическая любовь, которую предложила Парнок и которую Цветаева приняла, вызвала поток этих стихов.
Встреча двух женщин, старшая наступает, младшая восхищается и недоумевает, увлекается; она колеблется, страдает и, в конце – концов, покидает подругу. Январь и февраль 1915 г. прошли для Цветаевой под знаком так называемой «роковой женщины», которою она увлечена и над образом которой продолжает фантазировать, далеко уходя от реальности «оригинала» (стихотворения «Свободно шея поднята...», «Ты проходишь своей дорогою...», «Могу ли не вспомнить я...»). Но чем дальше отстоял поэтический образ от «прототипа», миф от реальности, тем художественно убедительнее он становился обобщенный образ таинственной, демонической женщины, чей возраст неопределим, а секрет натуры в двоякости облика и сути; «Не цветок - стебелек из стали ты, Злее злого, острее острого»; она сочетает в себе «нежность женщины,- дерзость мальчика»; ее движенья - «длинны». Насколько точно найдено последнее слово, вместо привычных и невыразительных «неспешны» или «медленны»; движение дано не в скорости, а в рисунке:
«Из замшевой черной сумки
Вы вынули длинным жестом
И выронили - платок».
С отъездом мужа на фронт у Цветаевой прибавились новые тревоги. Но что можно было изменить в обстоятельствах, а главное, в самой себе? Цветаева жила своим творчеством, оно было главным делом ее жизни и питалось интенсивным духовным общением. Именно в эту пору она часто посещает дом, в котором тепло ее душе и интересно уму, дом Аделаиды Казимировны Герцык в Кречетниковском переулке. Она продолжала писать стихи к Парнок. Ее героиня, вначале ослепленная старшей подругой, теперь видит насквозь всю ее, с ее «треклятой страстью», «требующую расплаты за случайный вздох». И, хотя привязанность еще не прошла, ей ясно, что это - «канун разлуки», «конец любви»: и совсем уже беспощадны заключительные строки:
Счастлив, кто тебя не встретил
На своем пути!
(«Повторю в канун разлуки...»)
Цветаевская героиня пытается освободиться от старшей подруги: ее капризов, ее деспотизма. «Зачем тебе, зачем Моя душа спартанского ребенка?» («Есть имена, как душные цветы...»).
Спартанский ребенок. Мальчик, юноша; еще прежде встретился у Цветаевой этот образ - в стихотворении «Мальчиком, бегущим резво », 1913 год. Невольно или сознательно, но в сюжете «романа в стихах» вырисовываются контуры легенды о Сафо. Безнадежно влюбленная в юношу Фаона, она покончила с собой, бросившись в море с Левкадской скалы. Случайно или осознанно, но и Парнок «подыгрывает» этому античному сюжету: в стихах к Цветаевой она также наделяет ее образ энергичными, своевольными, юношественными чертами: «Следила ты за играми мальчишек, улыбчивую куклу отклоня. Из колыбели прямо на коня неистовства тебя стремил излишек».
Да, Цветаева поддалась «чарам» обольстительницы, влюбилась в женщину. Как могло это произойти с нею, наделенной всеми женскими страстями, преданной женой и обожающей своего ребенка матерью, - на всё это она сможет ответить гораздо позже, когда встретится с книгой, принадлежащей перу другой «обольстительницы» - «амазонки» Натали Клиффорд-Барни. Ответит психологически, философски и поэтически.

(По материалам А. Саакянц)